© 2019 Strategic Group.Media
Революционные волны и призрак новой революции
Цикл материалов от ИСИ "Нова Україна"
Президентская кампания - 2019: старт
I.
Невыученные уроки
“
«Неудавшиеся революции всегда влекут за собой ненавистные и мстительные правительства»
Цитата, которая еще пару лет назад взорвала бы информационное пространство Украины: «…Украину больше не рассматривают как страну, развитие событий в которой может влиять на будущее Европы» (Я.Грицак, «Тихая революция», «НВ», 14.02.2019). Речь идет об очередном манифесте по поводу угрозы революций и развала Евросоюза, под которым так и не подписались представители Украины.
Политические потрясения в Украине последних двух десятилетий трактуются не иначе как «революционные». И «помаранчевая революция» 2004 года и «революция Достоинства» 2013-14гг. были прямо связаны со сменой состава власти в стране и выразились в массовых протестных выступлениях, в которых принимали участие сотни тысяч граждан.
Парадоксально, но факт: еще пять лет назад события в Украине рассматривались не иначе как авангард демократических революций в мире, а украинские политики, которых Майдан привел к власти в 2014м, гордо носили звание «лидеров украинской революции Достоинства».
Диапазон оценок произошедшего после «Революции Достоинства» 2013-2014 гг варьируется от «политических переворотов» до «передовой линии мировой демократии». Время еще расставит все на свои места. Пока же можно ограничиться лишь констатацией того, что страна в результате революционных событий потеряла внутреннее социальное единство и духовно-культурную толерантность. Часть населения настроена сепаратистски и поддержала радикальные идеи отсоединения (Крым) или собственной государственности (т.н. ДНР и ЛНР). Переход (аннексия) АР Крым в состав РФ и война на Донбассе, в которой активную помощь сепаратистам оказывает Россия, существенно подорвал экономику и усилил радикальные политические силы.
Санкции США и ЕС, многочисленные резолюции международных организаций в поддержку Украины и с осуждением агрессивной РФ, военно-техническая, разведывательная и финансовая помощь Украине, в конце концов – интернациональный добровольческий поток романтиков и «диких гусей», - вся эта поддержка в целом живилась легендой об эффективной и справедливой «революционной власти» в Украине.
Но повестка 2014 года – социальная справедливость, достоинство, победа над коррупцией, солидарность и единство в обществе – давно позабыта. Квасной патриотизм, «оборонное сознание», клерикализм – в политике, «затягивание поясов» и сворачивание социальных инвестиций, фактический демонтаж «социального государства» - в социально-экономической сфере, демагогия, популизм и безответственность и коррупция – в повседневной жизни государственной власти.
Война на Донбассе в короткие термины трансформировалась из «революционной войны» новой власти с сепаратистами и агрессорами в жестокую окопную войну профессиональных армий. Линия их столкновения за пять лет войны, по сути, стала новой линией геополитического размежевания – как внутри страны, так и на континенте в целом.
«Война режимов», сталкивающих лбами народы, решила главную проблему по обе стороны войны: дискредитировала революционную повестку, сбросила паcсионарный запал, подорвала авторитет вчерашних диссидентов и критиков режимов, при чем – тоже по обе стороны окопов.
Реставрационный режим в РФ, с одной стороны, и контрреволюционный режим в Украине, с другой, с их придворными церквями, безбашенными спецслужбами, раздутыми военными бюджетами, и налаженным «конвейером смерти», - таким стал исторический ответ на вызовы революционной волны в Украине и подавленных волнений в РФ в эти годы. Война на Донбассе, как ни жестоко это прозвучит, спасает оба режима от потери власти, и гасит холодом смертей былые революционные искры.
В свою очередь, украинские революции за исторически короткое время (2-3 года) превратились в новую «славную историю», которая по инерции обрастает легендами, символами и памятниками.
Но в историческом пространстве двух украинских революций 2004 и 2013-14гг. происходили и другие, по масштабу не менее значимые события. Волна «цветных революций» в странах Кавказа и Средней Азии, «арабская весна» (Тунис, Ливия, Египет, Йемен, Сирия и др.), «венесуэльский» социалистический эксперимент, «новый сепаратизм» в Европе (Бельгия, Испания) – лишь малый перечень революционных потрясений.
Локальные, часто внешне непохожие потрясения с участием революционных масс, от Египта и Венесуэлы, до Албании и Франции, нарастают, словно снежный ком, а вернее – накатывают как волна. Массовое и многонациональное протестное движение в странах ЕС свидетельствуют о том, что после периферийных вспышек революционные настроения захватывают центр миро-системы – Запад.
Политические потрясения в Украине последних двух десятилетий трактуются не иначе как «революционные». И «помаранчевая революция» 2004 года и «революция Достоинства» 2013-14гг. были прямо связаны со сменой состава власти в стране и выразились в массовых протестных выступлениях, в которых принимали участие сотни тысяч граждан.
Парадоксально, но факт: еще пять лет назад события в Украине рассматривались не иначе как авангард демократических революций в мире, а украинские политики, которых Майдан привел к власти в 2014м, гордо носили звание «лидеров украинской революции Достоинства».
Диапазон оценок произошедшего после «Революции Достоинства» 2013-2014 гг варьируется от «политических переворотов» до «передовой линии мировой демократии». Время еще расставит все на свои места. Пока же можно ограничиться лишь констатацией того, что страна в результате революционных событий потеряла внутреннее социальное единство и духовно-культурную толерантность. Часть населения настроена сепаратистски и поддержала радикальные идеи отсоединения (Крым) или собственной государственности (т.н. ДНР и ЛНР). Переход (аннексия) АР Крым в состав РФ и война на Донбассе, в которой активную помощь сепаратистам оказывает Россия, существенно подорвал экономику и усилил радикальные политические силы.
Санкции США и ЕС, многочисленные резолюции международных организаций в поддержку Украины и с осуждением агрессивной РФ, военно-техническая, разведывательная и финансовая помощь Украине, в конце концов – интернациональный добровольческий поток романтиков и «диких гусей», - вся эта поддержка в целом живилась легендой об эффективной и справедливой «революционной власти» в Украине.
Но повестка 2014 года – социальная справедливость, достоинство, победа над коррупцией, солидарность и единство в обществе – давно позабыта. Квасной патриотизм, «оборонное сознание», клерикализм – в политике, «затягивание поясов» и сворачивание социальных инвестиций, фактический демонтаж «социального государства» - в социально-экономической сфере, демагогия, популизм и безответственность и коррупция – в повседневной жизни государственной власти.
Война на Донбассе в короткие термины трансформировалась из «революционной войны» новой власти с сепаратистами и агрессорами в жестокую окопную войну профессиональных армий. Линия их столкновения за пять лет войны, по сути, стала новой линией геополитического размежевания – как внутри страны, так и на континенте в целом.
«Война режимов», сталкивающих лбами народы, решила главную проблему по обе стороны войны: дискредитировала революционную повестку, сбросила паcсионарный запал, подорвала авторитет вчерашних диссидентов и критиков режимов, при чем – тоже по обе стороны окопов.
Реставрационный режим в РФ, с одной стороны, и контрреволюционный режим в Украине, с другой, с их придворными церквями, безбашенными спецслужбами, раздутыми военными бюджетами, и налаженным «конвейером смерти», - таким стал исторический ответ на вызовы революционной волны в Украине и подавленных волнений в РФ в эти годы. Война на Донбассе, как ни жестоко это прозвучит, спасает оба режима от потери власти, и гасит холодом смертей былые революционные искры.
В свою очередь, украинские революции за исторически короткое время (2-3 года) превратились в новую «славную историю», которая по инерции обрастает легендами, символами и памятниками.
Но в историческом пространстве двух украинских революций 2004 и 2013-14гг. происходили и другие, по масштабу не менее значимые события. Волна «цветных революций» в странах Кавказа и Средней Азии, «арабская весна» (Тунис, Ливия, Египет, Йемен, Сирия и др.), «венесуэльский» социалистический эксперимент, «новый сепаратизм» в Европе (Бельгия, Испания) – лишь малый перечень революционных потрясений.
Локальные, часто внешне непохожие потрясения с участием революционных масс, от Египта и Венесуэлы, до Албании и Франции, нарастают, словно снежный ком, а вернее – накатывают как волна. Массовое и многонациональное протестное движение в странах ЕС свидетельствуют о том, что после периферийных вспышек революционные настроения захватывают центр миро-системы – Запад.
II.
Революционные волны-«приливы»
“
«Такая относительная повторяемость исторических событий как культурных образцов (а в человеческой истории все опосредовано культурой, поэтому акультурной истории просто не существует) и создает основу для возникновения волн и эволюционных циклов исторического развития, в том числе модернизации и динамики цивилизаций»
В актуальной истории современного капитализма можно выделить по меньшей мере пять уже прошедших революционных волн-приливов, каждая из которых сопровождалась качественными трансформациями капиталистической системы, и последующими консервативными контрреволюционными «отливами».
Первая волна. 1770е-1815 гг. Война за независимость САСШ от Британской империи, Великая французская революция и Наполеоновские войны сделали необратимымиутверждение национальных конституционных демократий и ломку межсословных гражданских барьеров. Романтики-просветители и новый предпринимательский класс («мелкие буржуа»), бесправное и голодное крестьянство, люмпенизированные горожане составили основную социальную силу революции. Сформулированные в этой волны демократические идеалы и социальные утопии стали Библией всех последующих революций и революционных войн, часто уподоблявшихся этому времени – и в расцветке, и в именах и символах.
Последующий контрреволюционный период, освященный Священным союзом победителей над Наполеоном Бонапартом, выдержал малоуспешные революционные вспышки 1830-х., повстанческие движения (одно из самых ярких – восстание в Польше 1830г.) и «диссидентские» тайные общества интеллектуалов и первых профессиональных революционеров.
Вторая волна. 1848-1871гг. Это время заштамповано как «Весна народов». Но куда более значимо для истории социальных революционных волн рождение организованного рабочего движения, которое оттеснило прогрессивный, но по природе своей – трусливый мелкобуржуазный («средний») класс. Бывшие заговорщические «тайные общества» превратились в публичную политическую силу – партии, союзы и ассоциации. Утвердилось как новая сила и профсоюзное движение разно-отраслевого «наемного труда». Рабочие восстания в Париже, Вене, Кельне, в Италии и Бельгии сделали для национального объединения и первых экспериментов «социальной ответственности» государства больше, чем все буржуазные национальные собрания и конституционные манифесты вместе взятые. «Равенство без границ» и социальная справедливость как классовая проблема на долгие годы задали алгоритм борьбы за господство. В этот же период прошли и первые войны в центре капиталистической миро-системы – Крымская и франко-прусская войны (предтечи Большой мировой войны 1904-1975гг). Это – и период первого воплощения «призрака коммунизма», который воочию все увидели на примере Парижской коммуны 1871г. Через четыре десятилетия алгоритм «война-революция» будет воспроизведен в куда более глобальном масштабе.
Третья волна.1917-1930е. С началом т.н. первой мировой («война народов») рухнуло колониальное могущество большинства империй. Социальная революция в Российской империи и менее успешные революции в Венгрии и Германии, в Мексике и Турции, Испании, Китае и др. создали почву для организованного социально-революционного движения, в которой ключевую роль сыграли крестьянство и многочисленные массы промышленных рабочих.
«Социалистическая утопия» была воплощена в практике отдельных государств и международных организаций. В свою очередь, трансформация колоний в новообразующиеся «национальные государства» (Версальский мир 1918г., «14 пунктов Вудро Вильсона», - распад Австро-Венгрии, последующая реформа Британской империи в Содружество, подъем в арабском мире) сделала возможным выбор «пути развития».
Раскол единой мир-системы на два «лагеря» почти на столетие задал повестку конкуренции двух социальных систем, а социалистический тоталитаризм («сталинизм») и корпоративный тоталитаризм («фашизм») были лишь двумя крайностями в начавшейся борьбе этих систем.
Европейский фашизм и нацизм, на фоне мировой реакции против всех без исключения революционных процессов (с кульминацией – войной в Испании, предтечей мировой войны), обусловил и неизбежность второй фазы Большой мировой – вторую мировую войну.
Четвертая волна. 1949-1968 гг. Вторая мировая война не ограничивается только «победой над фашизмом». Ее последствия куда более системные и глубокие. Послевоенный кризис создал условия и возможности для полной де-колонизации мира и появления т.н. «третьего мира» - десятков молодых государств, требовавших права голоса, места на мировом рынке, права на самоопределение.
«План Маршалла» позволил новому лидеру Запада США переоформить старую систему территориального колониализма в новую, более гибкую и открытую систему нео-колониализма, и одновременно лишил европейский союзников старых источников и ресурсов развития.
Анти-колониальное движение стало новой интегральной революционной силой, выявившей новый феном глобализированного капитализма – «нации-пролетарии» и «золотой миллиард» объединившихся бывших метрополий.
Трактовка всего этого исторического отрезка как «холодной войны» хоть и стала крайне распространенной, но по существу – выгодна только критикам революционных процессов, и удобна т.н. «имперским идеологам».
Победа коммунистов в Китае, корейская и вьетнамская войны, восстания и демократические процессы в т.н. «социалистическом лагере» (Венгрия, Польша, Чехословакия), левацтвующий Ближний Восток, революция на Кубе, широкое антивоенное движение на Западе в 1960-е и знаменитая «бархатная революция» в Европе 1968 года – все это обеспечило мощнейший рывок социальной демократии, создавший условия для создания модели т.н. «социального государства» с широкими обязательствами по социальным инвестициям и выравниванию доходов. Пост-колониальный мир и социальное государство – достижения этой волны, и ее «отражение» еще сыграет свою роль через три десятилетия.
«Четвертая волна» обусловила и первый послевоенный кризис глобализированного капитализма, известный как «энергетический» (1973, создание ОПЕК).
Завершение вьетнамской войны, начало разоружения и созыв СБСЕ (как символическое завершение Большой Мировой войны»), признание прав новых государств на участие в мировом разделении труда (решение Генеральной Ассамблеи ООН о «новом экономическом порядке») создавали условия для глобальной передышки. Самые пассионарные «дети революции» ушли в подполье, и Европу еще долго сотрясали партизанствующие евро-террористы из «красных бригад».
Кривым зеркалом революционной волны стала «исламская революция» в Иране, с которой начался исламский ренессанс и поиски своей собственной «социальной модели развития» во всем пролетаризированном исламском мире.
Пятая волна. 1989-1993. Эта короткая революционная волна часто именуется «второй весной народов». Ее предтечи – выступление «Солидарности» в Польше, «короткая холодная война» 1983го, поставившая на грань войны весь мир еще ближе, чем в злопамятный период Карибского кризиса, начало перестройки в бСССР (1985). Ее особенность – быстрое сворачивание массовых движений, контр-революционные реформы по типовой модели и в дизайне «nationalbuilding» (на самом деле и по факту – модель корпоративного государства на периферии капиталистической миро-системы).
В конце 1980-х сторонники глубоких анти-тоталитарных преобразований выступали под лозунгами «свободного человека в свободном мире» и опирались на интеллектуальное, политическое наследие революционного подъема 1960-х. «Шестидесятники» отстаивали либеральные свободы как новый социальный идеал, и тем самым во многом «притушили» радикализм революционных движений.
Широкие демократические движения в бСССР и странах Центральной Еропы, объединение Германии, быстро исчерпали свой прогрессивный потенциал. Нео-либеральный бум и ренессанс капитализма укрепил в государствах периферии позиции местных элит и раскрыл рынки для глобальных компаний из центра миро-системы.
Глобальный капитализм оказался намного сильнее слабых и крайне меркантилизированных демократических устремлений в странах обнищавшего «бывшего социалистического лагеря».
Внешние инвестиции в обмен на «бегство капитала» и изъятие дешевых ресурсов, деривативные спекуляции, коррумпированные корпоративные системы управления на добрых два десятилетия обеспечили процветание развитого Запада, получившего доступ к огромному «советскому наследию».
«Конец истории и победа либерализма» - этой формулой американских философ Ф.Фукуяма не только привел в уныние сторонников глубоких социальных трансформаций, но и отразил неподдельный романтизм национальных олигархий «новых корпоративных государств». Ведь о либеральных реформах, свободном рынке (и это в эпоху олигополистического глобального капитализма!) и «догоняющей модернизации» не говорил только ленивый.
И только холодный душ очередного цикличного кризиса капитализма, связанного обрушением деривативной финансовой пирамиды, вновь встряхнул мир.
«Нации-пролетарии» пост-колониального мира и быстро теряющий доходы «глобальный средний класс» оказались самыми пострадавшими сторонами кризиса. Новый глобальный игрок – коммунистический Китай – заявил о себе не просто как лидер экономического роста, но и как новая «системная альтернатива» сложившемуся порядку вещей.
Первая волна. 1770е-1815 гг. Война за независимость САСШ от Британской империи, Великая французская революция и Наполеоновские войны сделали необратимымиутверждение национальных конституционных демократий и ломку межсословных гражданских барьеров. Романтики-просветители и новый предпринимательский класс («мелкие буржуа»), бесправное и голодное крестьянство, люмпенизированные горожане составили основную социальную силу революции. Сформулированные в этой волны демократические идеалы и социальные утопии стали Библией всех последующих революций и революционных войн, часто уподоблявшихся этому времени – и в расцветке, и в именах и символах.
Последующий контрреволюционный период, освященный Священным союзом победителей над Наполеоном Бонапартом, выдержал малоуспешные революционные вспышки 1830-х., повстанческие движения (одно из самых ярких – восстание в Польше 1830г.) и «диссидентские» тайные общества интеллектуалов и первых профессиональных революционеров.
Вторая волна. 1848-1871гг. Это время заштамповано как «Весна народов». Но куда более значимо для истории социальных революционных волн рождение организованного рабочего движения, которое оттеснило прогрессивный, но по природе своей – трусливый мелкобуржуазный («средний») класс. Бывшие заговорщические «тайные общества» превратились в публичную политическую силу – партии, союзы и ассоциации. Утвердилось как новая сила и профсоюзное движение разно-отраслевого «наемного труда». Рабочие восстания в Париже, Вене, Кельне, в Италии и Бельгии сделали для национального объединения и первых экспериментов «социальной ответственности» государства больше, чем все буржуазные национальные собрания и конституционные манифесты вместе взятые. «Равенство без границ» и социальная справедливость как классовая проблема на долгие годы задали алгоритм борьбы за господство. В этот же период прошли и первые войны в центре капиталистической миро-системы – Крымская и франко-прусская войны (предтечи Большой мировой войны 1904-1975гг). Это – и период первого воплощения «призрака коммунизма», который воочию все увидели на примере Парижской коммуны 1871г. Через четыре десятилетия алгоритм «война-революция» будет воспроизведен в куда более глобальном масштабе.
Третья волна.1917-1930е. С началом т.н. первой мировой («война народов») рухнуло колониальное могущество большинства империй. Социальная революция в Российской империи и менее успешные революции в Венгрии и Германии, в Мексике и Турции, Испании, Китае и др. создали почву для организованного социально-революционного движения, в которой ключевую роль сыграли крестьянство и многочисленные массы промышленных рабочих.
«Социалистическая утопия» была воплощена в практике отдельных государств и международных организаций. В свою очередь, трансформация колоний в новообразующиеся «национальные государства» (Версальский мир 1918г., «14 пунктов Вудро Вильсона», - распад Австро-Венгрии, последующая реформа Британской империи в Содружество, подъем в арабском мире) сделала возможным выбор «пути развития».
Раскол единой мир-системы на два «лагеря» почти на столетие задал повестку конкуренции двух социальных систем, а социалистический тоталитаризм («сталинизм») и корпоративный тоталитаризм («фашизм») были лишь двумя крайностями в начавшейся борьбе этих систем.
Европейский фашизм и нацизм, на фоне мировой реакции против всех без исключения революционных процессов (с кульминацией – войной в Испании, предтечей мировой войны), обусловил и неизбежность второй фазы Большой мировой – вторую мировую войну.
Четвертая волна. 1949-1968 гг. Вторая мировая война не ограничивается только «победой над фашизмом». Ее последствия куда более системные и глубокие. Послевоенный кризис создал условия и возможности для полной де-колонизации мира и появления т.н. «третьего мира» - десятков молодых государств, требовавших права голоса, места на мировом рынке, права на самоопределение.
«План Маршалла» позволил новому лидеру Запада США переоформить старую систему территориального колониализма в новую, более гибкую и открытую систему нео-колониализма, и одновременно лишил европейский союзников старых источников и ресурсов развития.
Анти-колониальное движение стало новой интегральной революционной силой, выявившей новый феном глобализированного капитализма – «нации-пролетарии» и «золотой миллиард» объединившихся бывших метрополий.
Трактовка всего этого исторического отрезка как «холодной войны» хоть и стала крайне распространенной, но по существу – выгодна только критикам революционных процессов, и удобна т.н. «имперским идеологам».
Победа коммунистов в Китае, корейская и вьетнамская войны, восстания и демократические процессы в т.н. «социалистическом лагере» (Венгрия, Польша, Чехословакия), левацтвующий Ближний Восток, революция на Кубе, широкое антивоенное движение на Западе в 1960-е и знаменитая «бархатная революция» в Европе 1968 года – все это обеспечило мощнейший рывок социальной демократии, создавший условия для создания модели т.н. «социального государства» с широкими обязательствами по социальным инвестициям и выравниванию доходов. Пост-колониальный мир и социальное государство – достижения этой волны, и ее «отражение» еще сыграет свою роль через три десятилетия.
«Четвертая волна» обусловила и первый послевоенный кризис глобализированного капитализма, известный как «энергетический» (1973, создание ОПЕК).
Завершение вьетнамской войны, начало разоружения и созыв СБСЕ (как символическое завершение Большой Мировой войны»), признание прав новых государств на участие в мировом разделении труда (решение Генеральной Ассамблеи ООН о «новом экономическом порядке») создавали условия для глобальной передышки. Самые пассионарные «дети революции» ушли в подполье, и Европу еще долго сотрясали партизанствующие евро-террористы из «красных бригад».
Кривым зеркалом революционной волны стала «исламская революция» в Иране, с которой начался исламский ренессанс и поиски своей собственной «социальной модели развития» во всем пролетаризированном исламском мире.
Пятая волна. 1989-1993. Эта короткая революционная волна часто именуется «второй весной народов». Ее предтечи – выступление «Солидарности» в Польше, «короткая холодная война» 1983го, поставившая на грань войны весь мир еще ближе, чем в злопамятный период Карибского кризиса, начало перестройки в бСССР (1985). Ее особенность – быстрое сворачивание массовых движений, контр-революционные реформы по типовой модели и в дизайне «nationalbuilding» (на самом деле и по факту – модель корпоративного государства на периферии капиталистической миро-системы).
В конце 1980-х сторонники глубоких анти-тоталитарных преобразований выступали под лозунгами «свободного человека в свободном мире» и опирались на интеллектуальное, политическое наследие революционного подъема 1960-х. «Шестидесятники» отстаивали либеральные свободы как новый социальный идеал, и тем самым во многом «притушили» радикализм революционных движений.
Широкие демократические движения в бСССР и странах Центральной Еропы, объединение Германии, быстро исчерпали свой прогрессивный потенциал. Нео-либеральный бум и ренессанс капитализма укрепил в государствах периферии позиции местных элит и раскрыл рынки для глобальных компаний из центра миро-системы.
Глобальный капитализм оказался намного сильнее слабых и крайне меркантилизированных демократических устремлений в странах обнищавшего «бывшего социалистического лагеря».
Внешние инвестиции в обмен на «бегство капитала» и изъятие дешевых ресурсов, деривативные спекуляции, коррумпированные корпоративные системы управления на добрых два десятилетия обеспечили процветание развитого Запада, получившего доступ к огромному «советскому наследию».
«Конец истории и победа либерализма» - этой формулой американских философ Ф.Фукуяма не только привел в уныние сторонников глубоких социальных трансформаций, но и отразил неподдельный романтизм национальных олигархий «новых корпоративных государств». Ведь о либеральных реформах, свободном рынке (и это в эпоху олигополистического глобального капитализма!) и «догоняющей модернизации» не говорил только ленивый.
И только холодный душ очередного цикличного кризиса капитализма, связанного обрушением деривативной финансовой пирамиды, вновь встряхнул мир.
«Нации-пролетарии» пост-колониального мира и быстро теряющий доходы «глобальный средний класс» оказались самыми пострадавшими сторонами кризиса. Новый глобальный игрок – коммунистический Китай – заявил о себе не просто как лидер экономического роста, но и как новая «системная альтернатива» сложившемуся порядку вещей.
III
Шестая волна
Шестая волна
“
«Мне говорят, что нет никакой опасности, потому что нет никаких восстаний; мне говорят, что раз нет открытых проявлений недовольства, нет и революций. Господа, позвольте мне заметить: я убежден, вы ошибаетесь»
Революционные «вспышки» - это системная реакция «нижних классов» глобализированного мира на анти-социальную природу и политику государств-корпораций последних 3-х десятилетий и начавшийся демонтаж моделей «социального государства» в странах «ядра» (Запад) и «старо-индустриального пояса» всей капиталистической мир-системы.
И - это своеобразная «социальная реституция» в интересах большинства. Широкий межклассовый альянс «нижних классов» - против транснациональной олигархии и национальных корпоратократий.
Подавляющая большинство государств, созданных по итогам второй мировой войны, распада колониальной системы и трансформации «социалистического лагеря» (1945-1991) вынуждены были включаться в глобальную гонку технологий и конкуренции с ведущими ТНК и мировыми центрами роста.
«Технологический империализм» сделал бессмысленными и неконкурентными как автаркии (закрытые социально—экономические системы), так и территориальные экспансии с целью территориального, физического захвата территорий и ресурсов. Вернее, эти два способа саморазвития перестали быть эффективными.
Глобальное разделение труда вынуждало новых акторов «вписываться» своим потенциалом и возможностями, искать ниши и места на рынке. Феномен Китая – скорее исключение из правил.
Элиты корпоративных государств стремились к монополии на те национальные ресурсы развития, которые обеспечивали им место и доход на глобальном рынке, и одновременно – становились источником власти в собственной стране. Монопольное использование доступа к природным ресурсам, профильно-отраслевая эксплуатация населения, участие в глобальном распределении излишков человеческого капитала («глобальная миграция» - лишь поверхностное определение политики нео-рабства, фактической торговли трудовыми ресурсами и управление этими потоками на транснациональном уровне), фактическая монополия корпоративных элит на распоряжение национальными финансами (бюджеты) и манипуляция социальными издержками – все это стало общей характеристикой государств-корпораций, большая часть из которых лишь прикрывается процедурной демократией как фасадом.
Но, как и у всякой монополии, такой консервативный, хищнически-защитный инстинкт приводит к замедление развития и умирания тех сфер и отраслей, которые требуют консолидированного и опережающего инвестирования, конкуренции, привлечения новых технологий.
«Вторичная дикость» в экономике обрекает и все общество на «вторичную дикость» - старые уклады, затухание науки, зависимость от импорта технологий и высокотехнологических продуктов. И главное – резко повышает уровень эксплуатации труда, повышает затраты на социальные услуги, резко уменьшает долю социальных инвестиций в общих затратах национального бюджета. Купировать анти-корпоративные бунты можно либо за счет установления жесткой полицейской диктатуры, либо – с помощью мобилизации на войну. Либо же сочетание обеих вариантов сразу.
Не исключение – и Украина. Национальная корпоратократия «огородила» от влияния рынка и конкурентов сырьевые отрасли, инфраструктуре, природные ресурсы, землю. Две мелкобуржуазные революции 2004 и 2013-2014гг завершались корпоратократической контрреволюцией и еще большим социальным напряжением. Война и нищета, сворачивание «социального государства» и рынок социальных услуг уже подняли градус социального недовольства до уровня новой пред-революционной ситуации в 2018 - 2019гг (условно, «Майдан-3»).
Но если периферийные революционные бунты можно купировать, вождей – купить или изолировать, а общество держать в узде внешней зависимости, то бунт в центре миро-системы – в Евро Союзе – грозит куда более серьезными потрясениями. Именно Европа становится эпицентром новой, шестой революционной волны.
И - это своеобразная «социальная реституция» в интересах большинства. Широкий межклассовый альянс «нижних классов» - против транснациональной олигархии и национальных корпоратократий.
Подавляющая большинство государств, созданных по итогам второй мировой войны, распада колониальной системы и трансформации «социалистического лагеря» (1945-1991) вынуждены были включаться в глобальную гонку технологий и конкуренции с ведущими ТНК и мировыми центрами роста.
«Технологический империализм» сделал бессмысленными и неконкурентными как автаркии (закрытые социально—экономические системы), так и территориальные экспансии с целью территориального, физического захвата территорий и ресурсов. Вернее, эти два способа саморазвития перестали быть эффективными.
Глобальное разделение труда вынуждало новых акторов «вписываться» своим потенциалом и возможностями, искать ниши и места на рынке. Феномен Китая – скорее исключение из правил.
Элиты корпоративных государств стремились к монополии на те национальные ресурсы развития, которые обеспечивали им место и доход на глобальном рынке, и одновременно – становились источником власти в собственной стране. Монопольное использование доступа к природным ресурсам, профильно-отраслевая эксплуатация населения, участие в глобальном распределении излишков человеческого капитала («глобальная миграция» - лишь поверхностное определение политики нео-рабства, фактической торговли трудовыми ресурсами и управление этими потоками на транснациональном уровне), фактическая монополия корпоративных элит на распоряжение национальными финансами (бюджеты) и манипуляция социальными издержками – все это стало общей характеристикой государств-корпораций, большая часть из которых лишь прикрывается процедурной демократией как фасадом.
Но, как и у всякой монополии, такой консервативный, хищнически-защитный инстинкт приводит к замедление развития и умирания тех сфер и отраслей, которые требуют консолидированного и опережающего инвестирования, конкуренции, привлечения новых технологий.
«Вторичная дикость» в экономике обрекает и все общество на «вторичную дикость» - старые уклады, затухание науки, зависимость от импорта технологий и высокотехнологических продуктов. И главное – резко повышает уровень эксплуатации труда, повышает затраты на социальные услуги, резко уменьшает долю социальных инвестиций в общих затратах национального бюджета. Купировать анти-корпоративные бунты можно либо за счет установления жесткой полицейской диктатуры, либо – с помощью мобилизации на войну. Либо же сочетание обеих вариантов сразу.
Не исключение – и Украина. Национальная корпоратократия «огородила» от влияния рынка и конкурентов сырьевые отрасли, инфраструктуре, природные ресурсы, землю. Две мелкобуржуазные революции 2004 и 2013-2014гг завершались корпоратократической контрреволюцией и еще большим социальным напряжением. Война и нищета, сворачивание «социального государства» и рынок социальных услуг уже подняли градус социального недовольства до уровня новой пред-революционной ситуации в 2018 - 2019гг (условно, «Майдан-3»).
Но если периферийные революционные бунты можно купировать, вождей – купить или изолировать, а общество держать в узде внешней зависимости, то бунт в центре миро-системы – в Евро Союзе – грозит куда более серьезными потрясениями. Именно Европа становится эпицентром новой, шестой революционной волны.
Шестая волна (2003-2019+), в отличие от короткой пятой, грозит стать одной из самых длинных и фундаментальных по последствиям (таким, же как, например «первая» 1870-1815 и «третья» 1917-1930е).
Очевидно, что у каждого из примером есть свое специфические внутренние причины, побудительные мотивы и внешние обстоятельства. И тем не менее ВСЕ со-временные протесты и революционные процессы объединяет выраженная социальная повестка – против хищнического корпоративизма государства, за новые социальные права и социальные свободы. Именно поэтому можно говорить о «социальной революционной волне», разворачивающейся по нарастающей экспоненте, - от смены элит к смене проводимой политики, и от периферии – к центру современной глобальной капиталистической системы (Запад).
Новый виток борьбы бывших колоний – теперь уже с последствиями нео-колониализма, революционная «перестройка» Европы после еще незалеченных потрясений финансово-экономического кризиса 2008-2009гг, вызов Китая с его «социализмом с китайской спецификой», «цветные» анти-корпоративные революции, широкий социальный протест в Европе 2018-2019 – все это сливается в новое много-слойное революционное социальное движение.
По существу же, это - начавшаяся глобальная анти-корпоративная социальная революция, которая может привести к радикальным изменениям во всей миро-системе современного капитализма.
Эти изменения воспринимаются не просто как «кризис», а как революционное разрушение «старого миро-порядка».
Международная система безопасности, глобальные финансовые институты и система расчетов, сферы и механизмы влияния геополитических центров на периферии, военные кампании, международное право – все летит под откос.
Последние годы доживает свой срок былое евро-атлантическое единство. Запад образца ХХ века расщепляется на континентальный и тихоокеанский.
Европейские элиты, испуганные кризисом, военными конфликтами на континенте и революционным подъемом, вновь возвращаются к идее «Европы-крепости», со своей армией, европейской ПРО и полноценной субъектностью на мировой арене (учитывая, тем более, и желание «ре-конкисты» своего влияния на бывшие колониальные территории, «утерянные» после «плана Маршалла» во второй половине XXвека).
В 2018-м транснациональная олигархия и старая т.н. «черная аристократия», национальные корпоративные элиты, опирающиеся на интересы крупного частного капитала, столкнулись с начавшимся революционным бунтом европейских нижних классов, усиленных пролетаризированным миграционным потоком со стран «периферии». И подавить этот бунт можно либо за счет возврата к авторитарным моделям национальных государств (национализм, разрушающий ЕС), либо – пойдя на уступки в вопросах характера и модели дальнейшей евро-интеграции (социальное выравнивание, наращивание социальных инвестиций, наднациональные демократические институты управления и контроля за публичными европейскими финансами).
Анти-корпоративизм, солидаризм, новые социальные свободы и новое равенство, «справедливое социальное государство» – ключевые посылы европейских революционных протестов в Париже и в Брюсселе, в Тиране и в Бухаресте. В движении – сотни тысяч, в динамике – эффект «домино» и подражание, в скорости координации – в полном соответствии с возможностями «информационного общества».
По своей сути, европейский революционный процесс стал своеобразной кульминацией всех предыдущих «вспышек» против корпоративного государства в Центральной и Восточной Европе, в арабском мире и в Латинской Америке. И от успеха или поражения социальных изменений в Европе теперь непосредственно зависит исход «шестой революционной волны».
Повестка «шестой волны» выходит из зачаточного состояния социального популизма и приобретает вполне конкретные черты «пост-национального социализма».
Новый виток борьбы бывших колоний – теперь уже с последствиями нео-колониализма, революционная «перестройка» Европы после еще незалеченных потрясений финансово-экономического кризиса 2008-2009гг, вызов Китая с его «социализмом с китайской спецификой», «цветные» анти-корпоративные революции, широкий социальный протест в Европе 2018-2019 – все это сливается в новое много-слойное революционное социальное движение.
По существу же, это - начавшаяся глобальная анти-корпоративная социальная революция, которая может привести к радикальным изменениям во всей миро-системе современного капитализма.
Эти изменения воспринимаются не просто как «кризис», а как революционное разрушение «старого миро-порядка».
Международная система безопасности, глобальные финансовые институты и система расчетов, сферы и механизмы влияния геополитических центров на периферии, военные кампании, международное право – все летит под откос.
Последние годы доживает свой срок былое евро-атлантическое единство. Запад образца ХХ века расщепляется на континентальный и тихоокеанский.
Европейские элиты, испуганные кризисом, военными конфликтами на континенте и революционным подъемом, вновь возвращаются к идее «Европы-крепости», со своей армией, европейской ПРО и полноценной субъектностью на мировой арене (учитывая, тем более, и желание «ре-конкисты» своего влияния на бывшие колониальные территории, «утерянные» после «плана Маршалла» во второй половине XXвека).
В 2018-м транснациональная олигархия и старая т.н. «черная аристократия», национальные корпоративные элиты, опирающиеся на интересы крупного частного капитала, столкнулись с начавшимся революционным бунтом европейских нижних классов, усиленных пролетаризированным миграционным потоком со стран «периферии». И подавить этот бунт можно либо за счет возврата к авторитарным моделям национальных государств (национализм, разрушающий ЕС), либо – пойдя на уступки в вопросах характера и модели дальнейшей евро-интеграции (социальное выравнивание, наращивание социальных инвестиций, наднациональные демократические институты управления и контроля за публичными европейскими финансами).
Анти-корпоративизм, солидаризм, новые социальные свободы и новое равенство, «справедливое социальное государство» – ключевые посылы европейских революционных протестов в Париже и в Брюсселе, в Тиране и в Бухаресте. В движении – сотни тысяч, в динамике – эффект «домино» и подражание, в скорости координации – в полном соответствии с возможностями «информационного общества».
По своей сути, европейский революционный процесс стал своеобразной кульминацией всех предыдущих «вспышек» против корпоративного государства в Центральной и Восточной Европе, в арабском мире и в Латинской Америке. И от успеха или поражения социальных изменений в Европе теперь непосредственно зависит исход «шестой революционной волны».
Повестка «шестой волны» выходит из зачаточного состояния социального популизма и приобретает вполне конкретные черты «пост-национального социализма».
Среди образцов – «Манифест» европейских интеллектуалов о реформировании ЕС (Том Пикетти и К, декабрь 2018г.). Его ключевые посылы – «…Европа должна выстроить для своих граждан оригинальную модель равного и устойчивого социального развития, …», «… Европа сможет прийти к примирению с гражданами только в том случае, если предоставит им конкретные доказательства своей способности добиться солидарности между европейцами,…», «Наши предложения опираются на формирование демократизационного бюджета, который обсуждается и утверждается суверенной европейской ассамблеей».
В «Манифесте» авторы призывают к формированию качественно нового бюджета ЕС, который инвестирует в развитие, новое равенство (речь идет о «внутреннем социальном выравнивании» в каждой европейской стране) и о социальных инвестициях в науку, образования и университеты. Таким образом, реабилитируется «социальное государство» и предлагаются механизмы нового уровня обобществления в ЕС в целом, более справедливое перераспределение частных сверхдоходов (прибыль крупного капитала, богатство и недвижимость, наследство), вовлечение частного капитала в общие программы развития евросообщества как «солидарного общества».
Инициатива создания Европейской ассамблеи и «демократизаторского бюджета» свидетельствует о стремлении к новой социально-демократической модели создания европейского государства как «социального государства».
От того, каким будет путь революционного движения, и какая модель победит – «либеральный национал-консерватизм» старой Единой Европы, популистский евро-экзит от воспрявших националистов или новая интеграция на основе над-национальной социальной демократии – покажут уже ближайшие выборы. Только не в Украине. В Европе, в европарламенте.
А Украина, как метко отметил Я.Грицак, уже не влияет на развитие Европы. Если только не взорвется под напором социальных бунтов в 2019м, и если не создаст новые риски все-европейской войны.
P.s. Я ничего не сказал о президентских выборах в Украине. Возможно потому, что выборы-2019 стали монопольным делом национальной корпоратократии, и поэтому эти выборы НИЧЕГО не решают по существу – для социальной демократии в Украине, и для социальной революции в Европе.
Другое дело, - значение украинской контр-революции и новые угрозы, которые несет украинская контр-революция будущему Европы. Но это отдельная тема.
В «Манифесте» авторы призывают к формированию качественно нового бюджета ЕС, который инвестирует в развитие, новое равенство (речь идет о «внутреннем социальном выравнивании» в каждой европейской стране) и о социальных инвестициях в науку, образования и университеты. Таким образом, реабилитируется «социальное государство» и предлагаются механизмы нового уровня обобществления в ЕС в целом, более справедливое перераспределение частных сверхдоходов (прибыль крупного капитала, богатство и недвижимость, наследство), вовлечение частного капитала в общие программы развития евросообщества как «солидарного общества».
Инициатива создания Европейской ассамблеи и «демократизаторского бюджета» свидетельствует о стремлении к новой социально-демократической модели создания европейского государства как «социального государства».
От того, каким будет путь революционного движения, и какая модель победит – «либеральный национал-консерватизм» старой Единой Европы, популистский евро-экзит от воспрявших националистов или новая интеграция на основе над-национальной социальной демократии – покажут уже ближайшие выборы. Только не в Украине. В Европе, в европарламенте.
А Украина, как метко отметил Я.Грицак, уже не влияет на развитие Европы. Если только не взорвется под напором социальных бунтов в 2019м, и если не создаст новые риски все-европейской войны.
P.s. Я ничего не сказал о президентских выборах в Украине. Возможно потому, что выборы-2019 стали монопольным делом национальной корпоратократии, и поэтому эти выборы НИЧЕГО не решают по существу – для социальной демократии в Украине, и для социальной революции в Европе.
Другое дело, - значение украинской контр-революции и новые угрозы, которые несет украинская контр-революция будущему Европы. Но это отдельная тема.
~
Сподобалась стаття? Допоможи нам стати кращими. Даний медіа проект - не коммерційний. Із Вашою допомогою Ми зможемо розвивати його ще швидше, а динаміка появи нових Мета-Тем та авторів тільки ще більш прискориться. Help us and Donate!
Ще матеріали циклу:
